Бей, куда горячо

Интеллектуальная аналитическая работа в терапевтическом процессе не является самоцелью. Разговоры, какими бы глубокими они ни были, не есть терапия. Они нужны только для того, чтобы подготовить человека к совершению практических действий, которые в свою очередь и приведут к трансформации.

Умные разговоры — это лишь один из путей одурманить ум и заставить его на время ослабить хватку. Той же цели можно достичь и иными путями, как это делается, например, в гештальт-терапии, где умные разговоры вообще не в почете. Но конечная стратегическая цель всегда одна — совершение пациентом поступка выходящего за рамки устоявшейся невротической модели поведения.

В противовес тому работают две ловушки сознания. Первая состоит в том, что, прежде чем начать действовать, мы ждем, что у нас внутри произойдут какие-то перемены, которые облегчат задачу. На простом примере это выглядит так.

Единственный способ по-настоящему справиться со страхом — это встретиться со своим страхом лицом к лицу и через него перешагнуть. Задача, разумеется, не простая, но ее невозможно выполнить без целенаправленного волевого усилия. Сколько страх ни анализируй, он никуда не исчезнет, пока человек не пройдет сквозь него, собрав свою волю в кулак. Мужество не есть отсутствие страха — это сила и способность действовать, как должно, даже когда от страха трясутся коленки.

Вся ценность аналитической работы в данном случае сводится лишь к тому, чтобы познакомиться с повадками своего противника. Анализ не избавляет от чувства страха, он помогает сфокусировать осознание и точно направить волевое усилие в нужный момент. Но без этого самого волевого усилия, без решительного шага навстречу страху, все пустое.

То же самое происходит и с любыми другими психологическими затруднениями. Бессмысленно ждать, что понимание проблемы и тщательное ее изучение изменит наше поведение и нашу жизнь. В самом лучшем случае мы просто поймем, что именно мы делаем не так, но никаких перемен и никакого реального облегчения это нам не принесет.

Свою жизнь мы меняем своей волей. Надежда, что невротик может сначала перестать быть невротиком, а потом уже изменить свою жизнь на новый здоровый лад, беспочвенна. Так не бывает. Сначала человек набирается духу изменить свою жизнь и только в результате это постепенно излечивается от своего невроза.

Утром деньги — вечером стулья, и никак иначе. Бытие определяет сознание, а не наоборот. Психологическая трансформация следует за переменами в поведении, и развернуть этот процесс в обратном направлении никак нельзя. Чтобы что-то изменить, надо это изменить.

Да, неплохо бы сначала подумать, что именно следует предпринять, прежде чем бросаться в омут безрассудных психологических подвигов. Более того, бездумное действие само по себе еще не ведет к трансформации — наша психика должна быть способна ассимилировать полученный в результате совершенного действия опыт.

Собственно, в нем — в опыте — и вся ценность. Но только не в том смысле, что опыт дает знание о том, как правильно или не правильно было поступить, а в том, что получение объективной обратной связи на свои действия — это единственный способ по-настоящему себя узнать и наконец-то разглядеть свои игры и заблуждения на собственный счет.

Невротическое сознание старается избегать опыта, потому что всякий невроз — есть автономный набор иллюзий, которые изо всех сил стараются удержаться на плаву и не быть разрушенными. А опыт — это то самое зеркало, в котором всякие иллюзии становятся очевидны.

Итак, чтобы произошли хоть какие-то изменения, нужны новые поступки. Новые поступки нужны для получения нового опыта, который заставит нас оказаться в новой непредсказуемой ситуации и поможет нам увидеть, кто мы есть на самом деле. Здесь все просто и понятно. Но тут срабатывает вторая и еще более коварная ловушка сознания, незнание которой может стоить большой крови.

Дело в нашем рационализме и плохо осознаваемом желании как-нибудь саботировать грядущие перемены. И здесь наш ум, даже согласившись со всеми аргументами и понимая, что действие необходимо, находит лазейку, которая позволят нам все-таки ничего не делать.

Наш ум подсовывает нам аргумент, на который мы с легкостью и облегчением покупаемся. Он нам говорит, что прежде чем действовать, нужно точно понять, что именно нужно сделать, и разобраться, как это сделать правильно. А затем погружается в решение задачи с таким числом неизвестных, что процесс затягивается на годы.

Нам кажется, что только правильное действие приведет нас к необходимым переменам. Но даже если мы знаем, какое действие будет правильным, мы находим повод сомневаться, ищем предварительного подтверждения, стелим солому в радиусе километра от возможной точки падения на задницу. Мы думаем, как поступить, потом готовимся к поступку, потом перепроверяем правильность решения, а потом перепроверяем, все ли правильно подготовлено — и так до бесконечности.

Но ведь с точки зрения нашей стратегической задачи, когда нам нужно выдернуть себя из привычной обстановки, где наш самообман не очевиден, совершенно не важно, правильным будет наш поступок или не очень. Успех и поражение несут с собой равное количество осознания, и если наша цель в понимании себя и избавлении от невроза, то совершенно не важно, к чему приведет наш психологический эксперимент с точки зрения практического успеха. В конце концов, он приведет нас к самому главному — к правде.